Жили люди… Наследие таланта. (А.И. Уланов о Маншуд Эмегееве)

Бессмертие таланта

Один из живописных уголков _ч Приангарья — Кукунут» улус аша- абагатов булагатского племени бурят. Родина сказителей.

Булагаты здесь живут издавна. Начало улуса, по преданиям, положил младший, седьмой сын основателя рода Ашаабагата — Тур-гэн (Тулгэн). Вокруг улуса — холмы. Природа, словно играючи, расставила их в разных направлениях. Все они покрыты лесом: растут березы, осины, сосны, подальше — лиственницы, кедры. В лесах — медведи, сохатые, дикие козы, волки, белки, соболи.

По долине бежит чистая речка Кукунут (Хухенэ), в ней, говорят старики, было много рыбы.

Жители улуса к концу XIX столетия занимались уже земледелием,

разводили скот, не забывали и охоту.

Местный житель, девяностошестилетний Ханха Хантаевич Хантаев говорил: «Я ашабагатского рода, охотник. Ходил на медведей, сохатых, волков. На белок ходил с собакой и без собаки. Раньше было очень много птиц- ласточек, голубей — в улусе. Коршуны летали. В лесы было много куропаток, тетеревов, глухарей, хорбков, белок. Теперь птиц не видать и пушных зверьков мало стало».

В этом улусе в 1906 году ученый-монголовед Ц. Ж. Жамцарано у бурята Маншуда Эмегеева записал несколько улигеров. Постоянным помощником собирателя был житель Кукунута — студент Петербургского университета Михайлов.

В условиях экономической и культурной отсталости, казалось бы, невозможно появиться дарованиям, но для истинных талантов нет преград, которых нельзя преодолеть; даровитые люди каменного века создавали удивительные наскальные изображения, люди родового общества создавали незабываемые образы баторов, образы женщин, спасающих мужчин.

Узка была тогда сфера действия талантливых людей — наибольшую возможность открывало лишь устное творчество. И неграмотные творцы умели выразить эстетику, философию, педагогику своего времени; становились певцами—знатоками прошлого, толкователями настоящего, прорицателями будущего. Не потому ли устное творчество было влиятельным воспитателем, выразителем дум и чаяний людского коллектива с древнейших времен? Не потому ли взыскательный исследователь в древних мифах, легендах, преданиях находит правдивые сведения о чувствах и идеях людей ранней норы развития человечества?

Лишь правда может жить в веках, самоутверждаясь, обретая блестящую форму, выдерживая проверку коллектива и времени.

Одним из наиболее ярких талантов, носителем бурятского устного народного творчества был Маншуд Эмегеев. По рассказам знавших его стариков, он был признанным знатоком преданий, легенд, сказок и, особенно, героических сказаний. Были в то время певцы улигеров, но он и среди них выделялся своим знанием, памятью. Удивительна его память. Он исполнял «Гэсэра», «Еренсэя» и много других улигеров по восемь-десять тысяч стихотворных строк и каждый раз без пропусков эпизодов, без изменений содержания. Слушатели, которые знали содержание распеваемой эпопеи, ревниво оберегали последовательность и полноту передачи эпизодов улигера. Они высоко ценили память улигершина. Когда не была создана художественная литература, не записаны еще тексты сказаний — память становится тем хранителем традиций, содержания, благодаря чему дошли до нас улигеры.

Записанные у Маншуда Эмегеева улигеры «Абай Гэсэр хубуун», «Ошир Богдо», «Хурин Алтай», Ерэнсэй», «Буху хара хубуун» — архаичны, мифологичны. Все эти улигеры рассказывают о борьбе героев с чудовищами, Выражают древнейшую идею борьбы богатырей со злыми силами природы, изображаемыми в образах человекоподобных существ с рогами, клювом (женщины-старушки). Приходится сожалеть, что не записан весь репертуар Маншуда Эмегеева.

Поразительно, как много было знатоков с отменной памятью на

протяжении многих сотен лет, благодаря которым в таком виде эти улигеры дошли до нас.

Маншуд Эмегеев — исполнитель улигеров, строго придерживавшийся старых традиций. Он хорошо знал нравы и обычаи своих предков. Раньше улигеры исполнялись перед походом, перед охотой. С вечера собирались люди, садились плотно друг к другу. Певцу-сказителю подстилали белый войлок. Белый, чтобы сказитель правдиво распевал улигер, сохраняя первозданную, древнюю ее чистоту. Нарушение традиции исполнения считалось вредным: сказитель терял уважение.

Маншуд Эмегеев обычно распевал свои улигеры полулежа на белом войлоке.

Перед исполнителем улигера знатоки традиций начинали петь призывания, которые тут же подхватывали другие:

Абдараа уудалха юмаалам,

Арбан ззбээ гаргаха юмаалам;

Арбан гурбан хаануудайм

Аха дээжинь хэлэхэ юмаалам.

Сундуки свои раскроем —

Вынем десять стрел,

Из тринадцати ханов

О самом лучшем споем.

Вариантов данной песни много. Как член коллектива песню мог распевать и певец, который после споет улигер. Но никто не имел права мешать ему, прерывать. Считалось, что такое вмешательство повредит охоте или походу. После окончания эпизода все хором воздавали славу герою — победителю:

Зориһон-зориһон газартаа даа

Золтой заяатай дугшадаһай

Золхон заяан хоёроо

Утэг дээрээ тэхэрүүлһэй!

До цели, цели своей

Пусть счастливо доскачет;

Счастье и судьбу свою

В родные места возвратит!

Так начинал улигеры Маншуд Эмегеев. Слушатели поддерживали исполнителя, славили хором героя. Рядом с певцом стояла чашка воды. Он обращался к ней только после окончания эпизода, перед началом повествования о следующем походе героя.

Маншуд Эмегеев (1849—1909 гг.) родился в улусе Кукунут Эхирит- Булагатского аймака Иркутской области, в бедной крестьянской семье. Отец его Эмеген знал улигеры, предания. Маншуд с двенадцати лет батрачил, работал у местных богачей: пас коров, косил, жал хлеб. Хороший плотник, он построил много домов у себя в улусе и в соседних улусах. Жил в старом доме отца в Загае, недалеко от Кукунута. Себе сам поставил юрту и амбар. Имел корову, козу. Домашнее хозяйство вела жена — Сухэй. Она шила себе и мужу одежду. Шила также и другим. Маншуд за пределы соседних улусов не выезжал, лишь однажды работал в Шаралдае в километрах тридцати от Кукунута. И это старожилами отмечается как самая дальняя поездка Маншуда. Местные говорят, что он очень хорошо жал — четверть десятины в день. Все отмечали его скромность, скромность, трудолюбие. Грамоту не знал, однако усвол шаманские заклинания, но не был шаманом и не шаманил. Он блестяще знал эпос булагатов.Был мастером исполнения. Слушали его зачарованно, завороженные вдохновением, красотой поэтической речи. В его исполнении улигеры звучали как высокая поэзия. Хотя он не имел понятия о поэтических приемах, он чувствовал их, владел ими и пользовался без натуги: все у него получалось естественно и просто, с такой же неизбежностью, с какой вытекает Ангара из Байкала. Умело пользовался гиперболами, сравнениями, эпитетами.

Откуда берется у неграмотного сказителя такое умение? Сказывается не только традиция, не только память, но, главным образом, огромное дарование.

Старики-одноулусники удивляются, как он, с двенадцати лет работая постоянно батраком, нигде не обучавшийся, знал и помнил большие улигеры. Действительно, дарование, глубокая память помогли Маншуду запомнить большие улигеры, хранить их, распевать вдохновенно и получать признание земляков.

Буряты издавна считали певцов лучшим представителем рода. Когда сватались к невесте, на смотрины звали известного певца. Такой певец всегда был знатоком старины, обычаев, родословных преданий — поэтом, мудрецом. Такова же судьба и Маншуда.

Скромный булагат своим поэтическим трудом, исполняя народные улигеры, оставил о себе вечную память: пока живет человечество, оно будет интересоваться своим прошлым, прекрасными творениями талантов ушедших эпох, не забудет их созданий. И будет помнить в ряду знаменитых предков и Маншуда Эмегеева.

Следует поставить ему в родном улусе, в парке культуры и отдыха г. Улан-Удэ и музее Восточных культур памятник.

А.И. Уланов, доктор филологических наук.

(Из сборника статей «Гэсэриада, прошлое и настоящее» Улан-Удэ 1991г.

Минкультуры БурССР, Бурятское отделение Всероссийского фонда культуры)

Уран хүн