Ирина Булгутова. Мотив братства в лирике Д. Улзытуева

Мотивы и образы лирики Д.Улзытуева в бурятском литературоведении исследовались с различных точек зрения; философская же емкость и многозначность его поэзии позволяют выделить новые аспекты, важные для понимания происходящих глубинных процессов в бурятском национальном сознании и культуре во второй половине ХХ века. Прежде всего, это касается изменения и трансформации архаического родового сознания в новейшее время, сохраняющегося более всего в сфере семейных взаимоотношений.
Для анализа нами выбраны лирические произведения, объединенные общей темой братских взаимоотношений в семье.
Первое из них «Баруун гар» («Правая рука») имеет посвящение «Тогоошо ахынгаа гэрэлтэ дурасхаалда» (Светлой памяти брата Тогоши), таким образом, в его основе автобиографический контекст, личностная направленность выражаемых эмоций. Метафорическая образность названия «правая рука» имеет в своей основе мифологическую оппозицию правого и левого, где правое имеет иерархически более ценную, положительную семантику, таким образом, подспудно передается высокая оценка личности старшего брата по сравнению с «зүүн гар» (левой рукой) – младшим братом, от лица которого идет лирическая рефлексия. «Буурал хүгшэн эжынгээ // Буусыень hахиха, // Буянгыень хэхэ, // Баян хэшэг дайдаяа // Эдэлхэдэжэ hууха // Бата бэхи тулгань — // Баруун гарынь бэлэйлши, // ахамни» (Матери своей седой // хранитель родового дома // призванный добродетель ей оказывать // в привольном милостивом крае// жить, // ее крепкой опорой,// и правой рукой ты был, // брат мой). По мысли младшего, четыре долга человека на этой земле: посадить дерево, построить дом, выкопать колодец, родить детей — сполна выполнены старшим братом; труд, заслуги, итоги прожитой жизни которого несоизмеримы. В почтительности и уважительности младшего по отношению к старшему, в признании беспрекословной ценности и поучительности его пути проявляется характерная для родового сознания черта, ведь, как известно, именно при патриархально-семейном строе «…родовые старейшины, старшие в роде и семье пользуются огромным авторитетом». (С.А.Токарев. Идейные элементы и историческая основа культа предков // Ранние формы религии. М., 1990, с. 264). В заключение стихотворения лирический герой, сознающий невосполнимость потери, называя себя «левой рукой», сознает рядом с жизнью старшего брата, вехи и приметы своего пути, утверждает незыблемость их кровной, родовой связи: «Баруун гарай хүсэн // барагдажа дууhабал, // Бага зүүн гарта // найдажа мордобол» (Если сила правой руки, // Исчерпав себя, закончится, // К младшей левой руке // Перейдет с надеждой).
В стихотворении Д.Улзытуева «Эсэгын хүбүүд» (Сыновья отца) тема братства раскрывается с точки зрения объективной, обобщающей человеческие судьбы, сразу дается противопоставление двух братьев по характеру, по судьбе, подчеркивается их резкое различие: «Эсэгын хүбүүд адли бэшэ – // Элдэб эсэ. // Нэгэниинь – нэтэрүү, // нүгөөдэнь – зүдэрүү. // Нэгэниинь – үгөөр, // нүгөөдэнь — hүхөөр. // Нэгэнэйнь жэшээ – Шоно Баатар, // Нажарай аадар, // Нүгөөдэнь — Сэрэн-Галдан, // хуурмаг алтан». (Сыновья одного отца непохожи — // различны. // Один — настойчив и упорен, // другой – слаб и недостоен. // Один – словом, // Другой – топором. // Пример одного – Шоно Баатар, // летний ливень,// другой же – Сэрэн-Галдан, // фальшивое золото). Д.Улзытуев обращается к истории монгольских народов, к трагической судьбе Шоно Батора, преданного своим родным братом Сэрэн-Галданом. Этот случай запечатлелся в народной памяти в «Песне Шоно-Батора», в которой от первого лица дается морально-нравственная оценка поступкам старшего брата: «Шэнэhэн шэнэhэн модоной // Шэлбэ намаань гайхалтай. // Цэрэн-Галдан ахайн // Хобууша худалшань гайхалтай» (Лиственница кроной первозданной // ввысь стремится тая – удивительно. // Брата моего Цэрэн-Галдана // Клевета пустая удивительна.) (перевод Б. Дугарова). В словах народной песни «гайхалтай» — «удивительно» выражается не удивление, а осуждение поступков старшего брата, которые являются отклонением от заданных издревле родовых норм поведения. Тяжесть ответственности за нарушение нормы, которую пришлось разделить Шоно-Батору, и делает его трагическим героем. Как известно, предания о Шоно-Баторе воскрешают один из моментов истории монгольских народов, а именно ойратского, относящийся ко времени начала ХVIII века. По свидетельству Ч.Ч.Валиханова, «Шуну знают на всем пространстве степей, которые принадлежат России; воспоминания о нем сохранились в поэтическом рассказе алтайских калмыков и у киргизов, и у волжских калмыков» (Ч. Валиханов. Шуна Батырь (Авантюрист XVIII ст.). «Записки ИРГО по отд. Этнографии, т. ХХIХ.Спб., 1904, стр. 203 // Цит. По М.Тулохонов. Историческая основа песен о Шоно баторе. // Бурятский фольклор. Труды БИОН, Вып. 8. Серия филология. Улан-Удэ, 1968, с. 85).
История жизни Шоно батора драматична. Коллизии внутридворовой борьбы при дворе ойратского хана (Хунтайжи) Цэвана-Рабдана между его сыновьями от первого брака Галдан-Цереном и от второго брака Лоузанг-Шоно связаны с решением и самоопределением судьбы ойратского народа, положения Джунгарии. Народная память сохранила имя Шоно, принявшего в перипетиях политической борьбы русское подданство, как человека, отстаивавшего истинные интересы своего народа. Как считает исследователь, рассматривавший историческую основу народных песен о Шоно баторе, «нет нужды доказывать, что Шоно Батор далеко превосходил брата по силе ума и дарованиям, рядом с которым Галдан-Церен предстает бесцветной личностью, лишенной мужества и проницательности». (М.Тулохонов. Историческая основа песен о Шоно баторе. // Бурятский фольклор. Труды БИОН, Вып. 8. Серия филология. Улан-Удэ, 1968, с. 101).
Интерес к столь значимой личности как Шоно Батор, к моментам его духовной жизни, у Дондока Улзытуева, таким образом, не случаен, воспроизводя эмоциональную сферу героя, поэт обращается, прежде всего, к осознанию и переживанию ситуации предательства брата. Она рассматривается им в стихотворении «Шоно Баатарай дуун» (Песня Шоно батора), входящем в цикл «Буряад дуунай аялгаар» (По мотивам бурятских песен). Это стихотворение Д.Улзытуева не является вариацией или стилизацией под народную песню, это самостоятельное произведение, в котором выражено лирико-философское осознание автором веками складывавшихся в народе нравственно-этических норм, моделей поведения. В стихотворении сохраняется свойственное народной песне повествование от первого лица – от лица Шоно Батора, но при этом строфический, образный, ритмический ряд большого по объему улзытуевского стихотворения не рассчитан на музыкальное, напевное исполнение, это, прежде всего, лирическое размышление. Если в народной песне поведение и старшего брата Сэрэна-Галдана, и отца Хунтайжи получают одинаковую оценку «гайхалтай» — «удивительно», как отход от нормы человеческих отношений, то в стихотворении Д.Улзытуева эта характеристика сохраняется только по отношению к отцу и другим придворным. Шоно Батор в художественном толковании Д.Улзытуева пытается с самого начала понять и объяснить поведение старшего брата, которое получает повторяющуюся оценку «гайхалгүй» — «не удивительно» в конце каждой из трех строф. Первая часть стихотворения состоит из трех восьмистиший и представляет собой анализ и обобщение судьбы и характера Сэрэна Галдана с самого детства, образный ряд стихотворения раскрывает его изначальную духовную незрелость: «Добоеол хүсэд тойродүй // Долоотойхон наhандаа, // долгонтожо үрдеэдүй // Бургаhахан ябахадаа, // Дүүгээ дүтэ үзөөгүй // Дүүхэй гэжэ нэрлээгүй, / Сэрэн-Галдан ахымни // Сэхэ бэшэнь гайхалгүй». (Когда и курган вокруг не обойден, // в семь лет своих, // в пору веточки юной, // на которой и плоды не созрели, // близко младшего брата не знавшего // младшим его не называвшего // Сэрэн-Галдана, старшего брата, //Лживость не удивительна). Горькая оценка «не удивительно» появляется, так как в литературном слове дается более психологически углубленная, исследованная мотивировка поведения; так, такие черты Сэрэн-Галдана, как завистливость, коварство, лживость, образующие логику его характера проявились по отношению к близким с раннего детства, поэтому его поступки, уже будучи взрослым, «не удивительны». Вторая часть улзытуевского стихотворения, состоящая из пяти строф четверостиший, дает оценку поведения окружающих людей, сохраняет логику народной песни в выражении скрытого осуждения тех, кто поверил клевете и наветам, так слово «гайхалтай» (удивительно) повторяется дважды в каждой строфе. У Улзытуева здесь «гайхалтай» сохраняется, потому что приятие подлости старшего брата есть попустительство, что делает поступки Сэрэн-Галдана – не просто разовым отклонением от поведенческих норм. Приятие его позиции другими участниками ситуации означает разрушение целостности родового сознания.
Третья часть представляет собой лирическую рефлексию героя, которая раскрывает в символической форме его размышления о своей судьбе. Шоно батору — изгнаннику, пострадавшему от наветов, кажется, что и вся природа относится к нему враждебно и с подозрением. Но, несмотря на всю тяжесть переживаемого момента, Шоно батор находит в себе силы утвердить те ценности, которые образуют его внутреннюю силу – это его любовь к покинутой родине, к своему народу. Величие Шоно батора, оставшегося в памяти народной, раскрывается Д.Улзытуевым не декларативно, величие Шоно батора, преданного и предаваемого родным братом, в том, что даже в такой ситуации он пытается где-то понять и оправдать брата, так в завершающей стихотворение четвертой части, поставлено прямое обращение к нему: «Атаархалайнгаа ехэдэ //Аха нэрэеэ мартаhан // Хурисалайнгаа ехэдэ // хуурмаг зантай болоhон, // Хардуулхадажа ябааш hаам, // Хангиршагүй яhамни, // Сэдьхэлээрээ ондоош hаа, // Сэрэн-Галдан ахамни, // Шонхор шунахай дайсадай // шорондо өөрөө hуухадаа, // Шоодбори болгожо ядаhан // Шоно-Баатараа дуудахаш даа». (Из-за избытка зависти // имя брата забывший, // из-за страстного желания // ставший лжецом и лицемером, // хоть и оклеветан я тобой, // все равно не отрываемая от меня кость,// хоть судьбой и душой другой, // но все же брат мой Сэрэн-Галдан, // когда соколом алчные враги налетят,// и сам будешь сидеть в их осаде, // тогда-то отвергнутого тобой // Шоно батора позовешь).
В том, что Шоно батор, несмотря ни на что думает и мысленно обращается к своему брату, признавая святость и крепость своих родственных уз, пренебрегая нанесенной ему обидой, и проявляется истинная широта его души и благородство. Не случайно Шоно батор был так любим народом, он не только деятель, ратовавший за его интересы, но, в трактовке Д.Улзытуева, – выразитель народного сознания. Во всех поступках и словах Шоно батора реализуется его внутренняя духовная суть, он, несмотря на все испытания судьбы, пытается сохранить то, что заложено в сознание предками, усвоено с молоком матери – и это делает его истинно народным героем. Таким образом, в индивидуально-авторской интерпретации Д.Улзытуевым образа Шоно батора выражается понимание крепости родовой связи как черта национального менталитета.

Ирина Булгутова.  Доцент кафедры русской и зарубежной литературы БГУ., д.ф.н.

Уран хүн